Смотреть больше слов в «Большом Энциклопедическом словаре»
(1922-1993) - русский культуролог, семиотик, филолог. С 1939 - студент филологического факультета Ленинградского университета; с 1940 - в Советской армии, участник войны. В 1950-1954 работал в Тартусском учительском институте, с 1954 - в Тартусском университете (в 1960- 1977 - заведующий кафедрой русской литературы). С 1951 - кандидат, с 1961 - доктор филологических наук. Член-корреспондент Британской, академик Норвежской, Шведской, Эстонской (1990) академий. Был вице-президентом Всемирной ассоциации семиотики. Лауреат Пушкинской премии РАН. Организатор серии "Труды по знаковым системам" в "Учебных записках Тартусского университета", руководитель регулярных "летних школ" (по вторичным моделирующим системам). Один из фигурантов "Тартусско-Московской школы семиотики" (глава тартусской школы). Основные работы: "Лекции по структурной поэтике" (1964), "Структура художественного текста" (1970), "Анализ поэтического текста" (1972), "Статьи по типологии культуры" (Вып. 1-2, 1970-1973), "Семиотика кино и проблемы киноэстетики" (1973), "Сотворение Карамзина" (1987), "Культура и взрыв" (1992) и др. С начала 1960-х Л. разрабатывает структурно-семиотический подход к изучению художественных произведений (опираясь на традиции русской "формальной школы", особенно Ю.Н.Тынянова, и учитывая опыт развития семиотического структурализма). За исходную точку любой семиотической системы Л. принят не отдельный знак (слово), но отношение минимально двух знаков, что позволило иначе взглянуть на фундаментальные основы семиозиса. Объектом анализа оказывается не единичная модель, а семиотическое пространство ("семиосфера"), внутри которого реализуются коммуникационные процессы и вырабатывается новая информация. Семиосфера строится как концентрическая система, в центре которой находятся наиболее очевидные и последовательные структуры, представляющие мир упорядоченным и наделенным высшим смыслом. Ядерная структура ("мифообразующий механизм") репрезентирует семиотическую систему с реализованными структурами всех уровней. Движение к периферии повышает степень неопределенности и дезинтеграции, свойственные внешнему по отношению к семиосфере миру, и подчеркивает значимость одного из главных понятий - границы. Граница семиосферы понимается Л. как сумма билингвинальных переводчиков-фильтров, обозначающих также тип социальных ролей и обеспечивающих семиотизацию поступающего извне и превращению его в сообщение. Ситуация, при которой пространство реальности не охватывается ни одним языком в отдельности, но только их совокупностью, есть не недостаток, а условие существования языка и культуры, т.к. диктует необходимость другого - человека, языка, культуры. Граница имеет и другую функцию - места ускоренных семиотических процессов, которые затем устремляются в ядерные структуры, чтобы вытеснить их. Введение противоположных и взаимно альтернативных структурных принципов придает динамизм семиотическому механизму культуры. Моделирование неопределенности связано с типологическим описанием различных культур и набором допустимых перекодировок, с теоретической проблемой переводимости-непереводимости. Заложенные в культуре альтернативные коды превращают семиотическое пространство в диалогическое: все уровни семиоферы, как бы вложенные друг в друга, являются одновременно и участниками диалога (частью семиосферы) и пространством диалога (целым семиосферы). Семиотика культуры не ограничивается представлением культуры в качестве знаковой системы, - само отношение к знаку и знаковости составляет одну из основных типологических характеристик культуры. Любая реальность, вовлекаемая в сферу культуры, начинает функционировать как знаковая, а если она уже имела знаковый (или квазизнаковый) характер, то становится знаком знака (вторичной моделирующей системой). В социальном отношении культура понимается как сумма ненаследственной информации или сверхиндивидуальный интеллект, восполняющий недостатки индивидуального сознания. Л. сопоставляет функционально и структурно близкие "интеллектуальные объекты" - естественное сознание человека как синтез деятельности двух полушарий и культуру как идею би- и полиполярной структуры и делает вывод о изоморфизме процессов порождения языка, культуры и текста. Основная функция культуры заключается в структурной организации мира - создании вокруг человека социальной сферы, которая делает возможной общественную жизнь. Для нормального функционирования культура, как многофакторный семиотический механизм, должна понимать себя целостной и упорядоченной. Требование целостности (наличия единого принципа конструирования) реализуется в автодескриптивных образованиях метакультурного уровня, которые можно представить как совокупность текстов или грамматик ("культура текстов" и "культура грамматик"). Понятие текста дано не как метафизическая, отдельная от истории "реальность", а как определенное, исторически данное субъектно-объектное отношение. От понимания текста как манифестации языка Л. приходит к понятию текста, порождающего свой язык. Таким образом, в программу изучения культуры, по Л., входит различение субтекстовых (общеязыковых) значений, текстовых значений и функций текста в системе культуры. Культура есть сложно устроенный текст, распадающийся на иерархию "текстов в тексте" и образующий их сложные переплетения. (См. также Автокоммуникация.) Д.М. Булынко, С.А. Радионова... смотреть
(1922-1993) русский культуролог, семиотик, филолог. С 1939 студент филологического факультета Ленинградского университета; с 1940 в Советской армии, участник войны. В 1950-1954 работал в Тартусском учительском институте, с 1954 в Тартусском университете (в 1960-1977 зав. кафедрой русской литературы). С 1951 кандидат, с 1961 доктор филологических наук. Член-корреспондент Британской, академик Норвежской, Шведской, Эстонской (1990) академий. Был вице-президентом Всемирной ассоциации семиотики. Лауреат Пушкинской премии РАН. Организатор серии *Труды по знаковым системам* в *Учебных записках Тартусского университета*, руководитель регулярных *летних школ* (по вторичным моделирующим системам). Один из фигурантов *Тартусско-Московской школы семиотики* (глава тартусской школы). Основные работы: *Лекции по структурной поэтике* (1964); *Структура художественного текста* (1970); *Анализ поэтического текста* (1972) ; *Статьи по типологии культуры* (Вып. 1-2, 1970-1973); *Семиотика кино и проблемы киноэстетики* (1973); *Сотворение Карамзина* (1987); *Культура и взрыв* (1992) и др. С начала 1960-х Л. разрабатывает структурно-семиотический подход к изучению художественных произведений (опираясь на традиции русской *формальной школы*, особенно Ю.Н. Тынянова, и учитывая опыт развития семиотического структурализма). За исходную точку любой семиотической системы Л. принят не отдельный знак (слово), но отношение минимально двух знаков, что позволило иначе взглянуть на фундаментальные основы семиозиса. Объектом анализа оказывается не единичная модель, а семиотическое пространство (*семиосфера*), внутри которого реализуются коммуникационные процессы и вырабатывается новая информация. Семиосфера строится как концентрическая система, в центре которой находятся наиболее очевидные и последовательные структуры, представляющие мир упорядоченным и наделенным высшим смыслом. Ядерная структура (*мифообразующий механизм*) репрезентирует семиотическую систему с реализованными структурами всех уровней. Движение к периферии повышает степень неопределенности и дезинтеграции, свойственные внешнему по отношению к семиосфере миру, и подчеркивает значимость одного из главных понятий границы. Граница семиосферы понимается Л. как сумма билингвинальных переводчиков-фильтров, обозначающих также тип социальных ролей и обеспечивающих семиотизацию поступающего извне и превращению его в сообщение. Ситуация, при которой пространство реальности не охватывается ни одним языком в отдельности, но только их совокупностью, есть не недостаток, а условие существования языка и культуры, т.к. диктует необходимость другого человека, языка, культуры. Граница имеет и другую функцию места ускоренных семиотических процессов, которые затем устремляются в ядерные структуры, чтобы вытеснить их. Введение противоположных и взаимно альтернативных структурных принципов придает динамизм семиотическому механизму культуры. Моделирование неопределенности связано с типологическим описанием различных культур и набором допустимых перекодировок, с теоретической проблемой переводимости-непереводимости. Заложенные в культуре альтернативные коды превращают семиотическое пространство в диалогическое: все уровни семиосферы, как бы вложенные друг в друга, являются одновременно и участниками диалога (частью семиосферы), и пространством диалога (целым семиосферы). Семиотика культуры не ограничивается представлением культуры в качестве знаковой системы само отношение к знаку и знаковости составляет одну из основных типологических характеристик культуры. Любая реальность, вовлекаемая в сферу культуры, начинает функционировать как знаковая, а если она уже имела знаковый (или квазизнаковый) характер, то становится знаком знака (вторичной моделирующей системой). В социальном отношении культура понимается как сумма ненаследственной информации или сверхиндивидуальный интеллект, восполняющий недостатки индивидуального сознания. Л. сопоставляет функционально и структурно близкие *интеллектуальные объекты* естественное сознание человека как синтез деятельности двух полушарий и культуру как идею бии полиполярной структуры и делает вывод о изоморфизме процессов порождения языка, культуры и текста. Основная функция культуры заключается в структурной организации мира создании вокруг человека социальной сферы, которая делает возможной общественную жизнь. Для нормального функционирования культура, как многофакторный семиотический механизм, должна понимать себя целостной и упорядоченной. Требование целостности (наличия единого принципа конструирования) реализуется в автодескриптивных образованиях метакультурного уровня, которые можно представить как совокупность текстов или грамматик (*культура текстов* и *культура грамматик*). Понятие текста дано не как метафизическая, отдельная от истории *реальность*, а как определенное, исторически данное субъектно-объектное отношение. От понимания текста как манифестации языка Л. приходит к понятию текста, порождающего свой язык. Таким образом, в программу изучения культуры, по Л., входит различение субтекстовых (общеязыковых) значений, текстовых значений и функций текста в системе культуры. Культура есть сложно устроенный текст, распадающийся на иерархию *текстов в тексте* и образующий их сложные переплетения. Д.М. Булынко, С.А. Радионова... смотреть
(28.II.1922, Петроград — 28.X.1993, Тарту) — филолог, специалист по теории культуры, д-р филол. наук, проф. Тартус. ун-та, засл. деятель науки Эстонии, акад. Эстонской АН, чл. СП, чл.-корр. Шведской, Норвежской и Британской академий. Автор ок. 700 науч. трудов по истории лит-ры, теории лит-ры, семиотике, культурологии.<p class="text10k">В обстоят. работе Л. «„Слово о полку Игореве“ и литературная традиция XVIII — начала XIX в.» проблема подлинности памятника решается на материале ист., культурных и эстетич. представлений послепетровского времени, ставится вопрос: могло ли С. быть написано в XVIII в.? Последовательно и тщательно сопоставив идейно-худ. структуру памятника с основными ист.-худ. концепциями рус. XVIII в.</p><p><span class="page">182</span></p><p class="text10">(Татищев, Ломоносов, официозная лит-ра, так называемый демокр. лагерь, масонство, Радищев, «оссианизм»), Л. показывает, что С. как органическое явление не находит себе места в XVIII в. На рубеже XVIII—XIX вв. С. выглядело бы как явление ни с чем не сопоставимое — не имеющее ни одного предшественника и ни одного последователя. Выявление специфич. черт стилизаций, проведенное на материале текстов <i>А. И. Сулакадзева</i>, исключает, по мнению Л., и возможность фальсификации.</p><p class="text10k">В статье «О слове „папорзи“...» Л. предлагает новое толкование фразы «суть бо у ваю жел<font class="old">ѣ</font>зныи папорзи подъ шеломы латинскими» (С. 31—32). Слово «<i>папорзи</i>» Л. предлагает читать как «павор(о)зи» со значением — «ремешок, прикрепляющий шлем к подбородку» (данная конъектура находит палеогр. объяснение; кроме того, слово «паворози» зафиксировано в древнерус. текстах). Появление эпитета «железный» обусловлено необычным для рус. воинов XII в. снаряжением: «латинские» (западноевроп.) шлемы надевались поверх капюшона, в результате чего ремешки оказывались не под кольчужной защитой, как это было у рус. воинов, а снаружи, и поэтому изготовлялись не из легкой ткани, а из кожи и нередко укреплялись железными пластинками.</p><p class="text10k">В статьях «Об оппозиции „честь“ — „слава“...» и «Еще раз о понятиях „слава“ и „честь“...» предлагается оригинальная трактовка этих важнейших понятий воинского этикета раннефеод. Руси. Если в совр. сознании «честь» и «слава» являются синонимами или представляют собой двуединую пару, то в системе идеол. терминов Киевской Руси эти два слова, по мнению Л., были атрибутами определенной соц. категории: «честь» давалась вассалу за воинские заслуги и подразумевала материальную награду, в то время как «слава» являлась атрибутом сюзерена, предполагая отсутствие материального знака, и распространялась коллективной памятью («петь славу»). В этой системе «слава» иерархически занимает более высокое место. Именно в С. наиболее последовательно проводится противопоставление этих двух понятий (выражения «ищучи себе чти, а князю — слав<font class="old">ѣ</font>»).</p><p class="text10k">В статье «Звонячи в прад<font class="old">ѣ</font>днюю славу» Л., развивая наблюдения <i>Д. С. Лихачева</i> о природе и чувстве времени в древнерус. культуре (где прошлое воспринималось как находящееся впереди, в начале событий), Л. раскрывает представл. в С. концепцию понятия «слава»: она воспринимается как нечто, созданное дедами-зачинателями, она тускнеет, если ее не подновлять («притрепа славу деду»), и возрождается (подновляется) при подкреплении ее новыми воинскими подвигами («звонячи в прад<font class="old">ѣ</font>днюю славу»). Подобного рода представления, сопрягающие деятельность отд. человека с основами миропорядка, порождали, по мнению Л., особое чувство ответственности за свои дела и жизнь в целом.</p><p class="text8kot"><i>Соч.</i>: О слове «папорзи» в «Слове о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1958. Т. 14. С. 37—40; «Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII — начала XIX в. // Слово. Сб. — 1962. С. 330—405; Об оппозиции «честь» — «слава» в светских текстах Киевского периода // Тр. по знаковым системам. Тарту, 1967. Вып. 3. С. 110—112. (Учен. зап. Тартус. ун-та. Вып. 198); Еще раз о понятиях «слава» и «честь» в текстах Киевского периода // Там же. Тарту, 1971. Вып. 5. С. 469—474. (Учен. зап. Тартус. ун-та. Вып. 284) [см. полемич. заметку А. А. Зимина: О статье Ю. Лотмана «Об оппозиции честь — слава в светских текстах Киевского периода» // Там же. С. 464—468];</p><p><span class="page">183</span></p><p class="text8">«Звонячи в прад<font class="old">ѣ</font>днюю славу» // Тр. по рус. и слав. филологии. Вып. 28. Литературоведение. Тарту, 1977. С. 98—101. (Учен. зап. Тартус. ун-та. Вып. 414).</p><p class="text8k"><i>Лит.: Егоров Б. В.</i> К 60-летию Юрия Михайловича Лотмана // Finitus duodecim lustris: Сб. статей к 60-летию проф. Ю. М. Лотмана. Таллинн, 1982. С. 3—20.</p><p class="text8k">КЛЭ; <i>Булахов</i>. Энциклопедия.</p><p class="podpis">Е. В. Душечкина</p>... смотреть
(р. 28.2. 1922, Петроград), филолог и культуролог, дер филол. наук (1962), д. ч. АН Эстонии (1990), чл. мн. заруб. академий. Окончил ЛГУ (1950). С 1963 проф. Тартуского ун-та. Автор трудов в области структурной поэтики, семиотики и истории рус. лит-ры, связанных между собой единым подходом к культуре как динамичной знаковой системе, открывающей в процессе взаимодействия её разл. сфер (науки, искусства и др.), ист.-культурных моделей, худож. языков новые содержат, стороны. Культура, по Л., в своём развитии отражает сложность бытия, непредсказуемость и многовариантность ист. процесса. Опираясь на идеи полифонии худож. мышления и диалога культур (М. М. Бахтин), Л. показывает много-мерность культурного пространства и утверждает право искусства «вырваться из сферы однозначных смыслов »для свободного творчества, требующего этической ответственности человека. Представление о единстве науч. и этич. подходов в сфере культурной деятельности, стремящейся к открытому поиску истины — существенная часть культурологич. концепции Л., придающая ей особое просветит. значение («Лекции по структуральной поэтике», 1964; «Статьи по типологии культуры», в. 1—2, 1970—73; «Анализ поэтического текста», 1972; «Роман в стихах Пушкина *Евгений Онегин*. Спецкурс. Вводные лекции в изучение текста», 1975). Создал ряд пособий для ср. школы, ориентированных на формирование у уч-ся культуры мысли и эмоций, эстетич. интуиции, способности к восприятию искусства в его идейно-худож. целостности. Написанные Л. в соавторстве с В. Невердиновой «Учебник-хрестоматия по лит. чтению для 9 кл.» (1982) и «Книга для учителя. Методич. материалы к учебнику-хрестоматии для 9 кл.» (1984) обобщают опыт построения курса рус. языка и лит-ры в эстонской ср. школе. В структуре учебника заложена определённая композиц. идея, позволяющая ученику по мере постижения худож. произведений осмыслить нравств. единство рус. лит-ры. Разбор тематики и проблематики произведений направлен на раскрытие внутр. закономерностей и связей лит. процесса. Одновременно от автора к автору усложняется и углубляется изучение явлений стилистики и поэтики. Смена лирич., героич., сатирич. мотивов создаёт определённый эмоциональный ритм восприятия худож. словесности. В учебнике разработана система анализа произведений (различная для прозаич. и поэтич. жанров), включающая использование дополнит, текстов: очерков «быта и нравов» эпохи, обзора общей проблематики творчества писателя, истории прочтения книги, отрывков из воспоминаний современников, подробных стилистич. комментариев; комплекса упражнений: дотекстовых (обработка новой лексики, фразеологизмов и т. д.) и послетекстовых, направленных на выработку навыков выразит, чтения, активной речи, иск-ва интерпретации произведения, формирования собств. мнения. Уч-ся ср. школы адресованы также учебники по рус. лит-ре на эст. языке для 9 и 11 кл. (последний сост. совместно с 3. Г. Минц и С. Г. Исаковым). Развитие творческих способностей, исследовательской самостоятельности детей, углубление нравств. и эстетич. воздействия лит-ры Л. связывает со сближением шк. практики и совр. науки, с овладением учителем науч. методикой анализа текстов (как в историческом, так и в теоретическом аспектах). Подобный подход отражают работы об А. С. Пушкине (пр. им. А. С. Пушкина РАН, 1992): «Комментарий к роману *Евгений Онегин*» и «А. С. Пушкин. Биография писателя» (1981). В — «Комментарии», помимо общих статей, раскрывающих внутр. хронологию романа, историю его создания, особенности дворянского быта эпохи, сочетаются два вида толкований: собственно текстуальные (раскрывающие смысл архаич. слов, утраченных реалий, лит. реминисценций и т. п.) и концептуальные (анализирующие идейно-худож. функции слов и тропов, логику становления характеров персонажей, особенности структуры произведения, своеобразие авторской позиции). С 80-х гг. выступает с телевизионным циклом «Беседы о рус. культуре», охватывающим разл. стороны и проблемы истории и лит-ры 18—19 вв. Является одним из ведущих авторов серий — «Труды по знаковым системам» и — «Труды по рус. и слав. филологии» (изд. Тартуского ун-та). Соч.: Структура художественного текста, М., 1970; В школе поэтич. слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. Книга для учителя, Ми988; Сотворение Карамзина, М., 1987; Культура и взрыв, М., 1992. — м Д. Л. Ермаков.... смотреть
(28. 02. 1922, Петроград 28. 10. 1993, Тарту) специалист в области теории литературы и эстетики, истории рус. литературы и культуры, семиотики и культурологии. Д-р филологических наук, проф., член-корр. Британской Академии, академик Норвежской, Шведской, Эстонской академий. Был вице-президентом Всемирной ассоциации семиотики, лауреат Пушкинской премии Российской Академии наук. В 1939 г. поступил на филологический ф-т Ленинградского ун-та, окончив его в 1950 г. (Всю Великую Отечественную войну был на фронте.) С 1954 г. работал в Тартуском ун-те, где в 1960-1977 гг. заведовал кафедрой рус. литературы. Историко-научные труды Л. посвящены истории рус. литературы XVIII сер. XIX в. В поле внимания Л. Радищев, Карамзин, Мерзляков, декабристы, Пушкин, Гоголь, М. Ю. Лермонтов и др. деятели рус. культуры. Творчество писателей исследуется Л. в контексте общественной жизни и развития социально-философской мысли. С нач. 60-х гг. Л. разрабатывает структурально-семиотический подход к изучению художественных произв., организует издание серии *Трудов по знаковым системам (Семиотика)* в Ученых записках Тартуского ун-та, возглавляет систематически проводимые *летние школы*, семинары по проблемам семиотики. Работы Л. и его единомышленников и последователей в области семиотического анализа различных текстов культуры, особенно художественных текстов, объединены идеей *вторичных моделирующих систем*; текст интерпретируется как единство модели объективной и субъективной действительности, а также в качестве знаковой системы, вторичной по отношению к знакам естественных языков *первичной моделирующей системы*. Возглавляемая Л. *Тартуская школа* семиотики продолжила традиции рус. *формальной школы*, особенно Ю. Н. Тынянова, учитывая опыт развития семиотического структурализма в различных странах. Не ограничиваясь изучением формальной структуры художественных произв., Л уделял первостепенное внимание семантике знаковых структур. С т. зр. Л., текст, существующий в культуре, представляет собой *сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности* (Избр. статьи. Т. 1. С. 132). Отсюда и сама культура рассматривается в многообразии ее коммуникативных связей. По аналогии с понятиями В. И. Вернадского *биосфера* и *ноосфера* Л. вводит понятие *семиосфера* (1984), характеризующее границы семиотического пространства, его структурную неоднородность и внутреннее разнообразие, образующее структурную иерархию, составляющие к-рой находятся в диалогическом отношении. Теоретические воззрения Л. учитывают развитие совр. научного знания, особенно теорию информации, кибернетику, теорию систем и структур, учение о функциональной асимметрии мозга, и в то же время опираются на богатейший материал мировой культуры, в первую очередь рус, к-рый предстает в своем типологическом значении. Деятельность Л. как ученого, оригинального мыслителя приобрела широкую известность также благодаря его умению вести разговор с миллионами телезрителей и читателей по актуальным проблемам культуры, нравственности, воспитания и самовоспитания.... смотреть
(1922-1993) культуролог и литературовед. Главная тема творчества — проблемы семиотики культуры, то есть знаковых систем, используемых культурой, исследовал также механизмы развития культуры, место искусства в культурном процессе, русскую и западноевропейскую модели динамики культуры.... смотреть
ЛОТМАН Юрий Михайлович (1922-94), литературовед. Профессор Тартуского государственного университета, академик АН Эстонии (1990). Проблемы российской истории, теории русской литературы и культуры исследуются в широком историко-философском и историко-бытовом контексте (в т. ч. с точки зрения семиотики). При анализе поэтических систем обращался к структурному методу. Книги о А. С. Пушкине, Н. М. Карамзине и др. Цикл телепередач "Беседы о русской литературе".... смотреть
ЛОТМАН Юрий Михайлович (1922-94) , литературовед. Профессор Тартуского государственного университета, академик АН Эстонии (1990). Проблемы российской истории, теории русской литературы и культуры исследуются в широком историко-философском и историко-бытовом контексте (в т. ч. с точки зрения семиотики). При анализе поэтических систем обращался к структурному методу. Книги о А. С. Пушкине, Н. М. Карамзине и др. Цикл телепередач "Беседы о русской литературе".... смотреть